В.Н. Татищев и буддийская община Калмыцкого ханства в 40-е годы XVIII в. на южнороссийском фронтире

Статья в «European Social Science Journal» (октябрь 2013 г.)

Примечательным фактом политической и научной деятельности В.Н. Татищева становится взаимодействие с буддийской общиной Калмыцкого ханства. Калмыцкое ханство – кочевое государственное образование, сформировавшееся в низовьях Волги в 30-е гг. XVII в. и в XVIII в. ставшее частью Астраханской губернии. Традиционно сильным политическим институтом ханства являлась буддийская община (сангха), влиявшая на внутреннюю и внешнюю политику ханства, взаимодействовавшая с российским правительством.

После смерти хана Дондук-Омбо 15 апреля 1741 г. борьба светской и духовной элиты за реализацию своих политических целей происходила параллельно. Повторилась ситуация 1723 г., когда хан Аюка отдав предпочтение одному из претендентов на трон, инспирировав кризис в светской элите, стремясь легитимировать свой выбор религиозной традицией и поддержкой правительства. Основными претендентами на роль главы ханства в 1741 г. стали сын Дондук-Омбо – Рандул при регентстве ханши Джан и сын хана Аюки – Галдан-Данжином, поддерживаемый оппозиционными владельцами, имевшими имущественные претензии к ханскому домену[i]. Прямые столкновения противоборствующих группировок сопровождались активным переговорным процессом, инспирированным российской администрацией, с участием буддийского духовенства ханства. Несмотря на поддержку оппозиционеров правительством, в столкновении оппозиционеров с войсками ханши Джан 27 июня 1741 г. Галдан-Данжин, владельцы Бай и Убаши погибают, что обостряет ситуацию в ханстве и вынуждает правительство искать нового претендента[ii].

Правительство, заинтересованное в стабилизации ханства и предотвращения заключения союза ханства с кабардинцами рассматривает кандидатуру владельца Дондук-Даши, активного участника политической жизни в 20-30- е гг. XVIII в, изгнанного из ханства Дондук-Омбо. 31 июля Кабинет министров предложил императрице кандидатуру Дандук-Даши, а 4 сентября владелец уже давал «реверс» (присягу) наместника[iii].

Для приведения наместника к власти в Калмыцкое ханство был направлен В.Н. Татищев, курировавший Калмыцкую комиссию, и с 1741 г. возглавивший Астраханскую губернию. 5 октября В.Н. Татищев прибывает в Царицын, где получает инструкции из Коллегии иностранных дел, предписывавшие осуществлять строгий контроль за передвижением калмыцких улусов и предостерегавшие от чрезвычайных мер в отношении калмыцкой знати[iv].

В ситуации, когда существовал легитимный наследник – сын Дондук-Омбо Рандул, признанный частью светской элиты, победившей оппозиционеров, приход к власти альтернативного, пусть и пользовавшегося популярностью в улусах претендента, мог вызвать военное противодействие сторонников ханши Джан. В этой ситуации В.Н. Татищев активно ищет союзников в среде светской и духовной элиты ханства.

Отметим, что в калмыцком междоусобии 1741-1742 гг. буддийское духовенство сыграло значительную роль. В ситуации, когда вопрос легитимации претендентов на титул наместника оставался открытым, именно участие духовенства могло стать решающим. Традиционное для калмыцкой сангхи разделение на улусные группировки сохранилось и в калмыцком междоусобии 1741-1742 гг.

Характерно, что, не смотря на присутствие в улусах ханши значительной группировки мусульман, Джан на переговорах 1741 г. представляли именно буддийские священнослужители. Первые переговоры В.Н. Татищева по проблемам «калмыцкого междоусобия» были проведены 22 октября 1741 г. с ближайшим сподвижником ханши – Нима-гелюнгом[v]. Гелюнг затронул наиболее острые проблемы внутренней политики ханства этого периода: вопрос о престолонаследии и судьбе семьи Дондук-Омбо. А.В. Цюрюмов приводит информацию о предложении гелюнгом брачного союза между Дондук-Даши и ханшей Джан[vi].

Список священнослужителей, так или иначе принимавших участие в переговорах от имени Джан, позволяет сделать вывод о союзе ханши с частью буддийской сангхи, игравшей активную роль в годы правления Дондук-Омбо. По сообщению представителя российского правительства в ханстве М.С. Везелева, в группировке Джан было широко представлено духовенство, среди которого особо выделялись вышеупомянутый гелюнг Нима, Намка-гелюнг, гелюнг Абу, гецуль Нирбо, эмчи Габун Шарап, гецуль Цойрюн, гецуль Бархачи[vii]. Отметим, что ханша Джан тяготела к «западному направлению откочевки», что традиционно отрицалось сангхой. Вероятной причиной поддержки ханши близкой к Дондук-Омбо духовенством было стремление к сохранению высокого статуса общины в ханстве, к преемственности во внутренней и внешней политике.

После переговоров ханши Джан, правительства и Дандук-Даши, в которых активное участие принимал Нима-гелюнг, В.Н. Татищев организует церемонию провозглашения нового наместника 16 ноября 1741 г. в урочище Харабали[viii].

Российское правительство вновь привлекло лидеров сангхи к процессу интронизации в качестве легитимирующего фактора. Буддийское духовенство, в лице гецуля Босхола, гецуля Баахана, привлекается для организации съезда владельцев, приносивших присягу Дондук-Даши 16 ноября 1741 г. Текст присяги был подготовлен с привлечением буддийской терминологии в качестве легитимирующего фактора[ix]. Рассматривая буддийских священнослужителей как одно из политически активных сословий ханства, правительство отдельно разрабатывает текст присяги наместнику для духовенства[x]. Клятва в верности наместнику на бурханах и буддийском каноне скреплялась личной печатью священнослужителя. Документальная часть и переписка правительственных чиновников, посвященная организации процедуры присяги, сопровождалась перечнем наиболее значимых персон в сангхе[xi].

Назначение правительством наместником ханства Дондук-Даши привело к окончательному расколу буддийской общины на сторонников Джан, как преемницы политической линии Дондук-Омбо, и сторонников нового наместника. Поддержка российским правительством Дондук-Даши распространялась и на духовенство его группировки. В 1741 г. отдельные представители духовенства (гелюнг Абу, гелюнг Джамсо, гелюнг Нима, гецуль Бархачи) получили жалование от правительства[xii]. Рассматривая Дондук-Даши как пророссийски настроенного политического лидера, правительство стремилось наладить отношения с лидерами калмыцкой буддийского общины. Подтверждением данного вывода является финансирование духовной элиты ханства и личная переписка астраханского губернатора В.Н. Татищева с «главным из духовных» гелюнгом Абу[xiii]. Абу-гелюнг неоднократно упоминался в административной переписке 40-х гг. XVIII в. как главный калмыцкий священнослужитель из окружения ханши Джан. Так, еще в декабре 1741 г. Нима-гелюнг сообщал, о просьбе Абу-гелюнга и ханши Джан отправить посольство ко двору императрицы Елизаветы Петровны[xiv]. После получения разрешения на посольство из 20 человек и приобретении подарков для императрицы Абу-гелюнг вновь фигурирует как верховный буддийский священнослужитель[xv].

Активизацию взаимодействия российского правительства с сангхой в 40-е гг. XVIII в. мы связываем с личностью В.Н. Татищева, с 1739 г. – глава Калмыцкой комиссии, а с 31 декабря 1741 г. – астраханский губернатор, активно участвовал в разрешении внутриполитического кризиса в Калмыцком ханстве. В.Н. Татищева отличали энциклопедические знания, обладал он и значительной информацией о буддизме. В феврале 1739 г. В.Н. Татищев послал в Академию наук десять документов, полученных от княгини Анны Тайшиной, с примечаниями буддийского священнослужителя[xvi]. Документы затрагивали отдельные аспекты буддийского вероучения, философии, законодательства, космогонии. Все документы В.Н. Татищев снабдил комментариями, дополнив сведения, предоставляемые переводчиком.

В частности, к «Описанию калмыцкой веры како они рассуждают и верят» В.Н. Татищев добавил сведения об иерархии «желтошапочной» школы Гелуг: «…Далай-ламу признают и почитают за великого пророка и наместника оного бурхана Шакджимину, а протчих святых имеет безчисленно и … святых имеет несколько в телеси, а именно по Далай-ламе Богдадайчин Цоджин»[xvii].

Группировка калмыцкого духовенства, оппозиционная российскому правительству, активно поддерживала ханшу Джан, в январе 1742 г. откочевавшую в Кабарду. Отдельные представители духовенства продолжали проводить агрессивную пропаганду с целью укрепления и увеличения оппозиционной группировки. В частности, такого рода политику проводил гелюнг Нима, ранее представлявший ханшу Джан на переговорах с В.Н. Татищевым. По информации о подстрекательстве к побегу Нима-гелюнг был вызван на допрос к В.Н. Татищеву, но отказался отвечать на вопросы губернатора. Как отмечал Н.А. Попов, «…допрашивать с пристрастием его (Нима-гелюнга – А.К.) было нельзя – он был немаловажным лицом между калмыцкими духовными»[xviii]. Для пресечения подобной деятельности другого представителя ханши Джан в калмыцких улусах – эмчи Габун-Шарапа, наместник обратился к российским властям. Наместник в апреле 1742 г. сообщал губернатору В.Н. Татищеву о подрывной деятельности эмчи в улусе владелицы Никбе и необходимости его ареста, позднее эмчи стал источником слухов о возвращении ханши Джан с персидским войском и массовом уходе калмыков в Кабарду[xix]. В переписке с астраханским губернатором Дондук-Даши сообщал об опасности откочевки улуса эмчи Габун-Шарапа на Кубань[xx]. В.Н. Татищев, адекватно оценив влияние буддийского духовенства в ханстве, нейтрализовал оппозиционеров. В 1742 г. губернатор писал, что наиболее опасных представителей группировки ханши Джан необходимо «…отлучать тайным образом от улусов, сослать для содержания под крепким караулом в Казань»[xxi]. Именно по этой схеме поступили с эмчи Габун-Шарапом и его приближенными, арестованными 14 июля 1742 г. в кочевьях близ Сасыколей. В ноябре 1742 г. эмчи был доставлен в Казань[xxii]. Осознавая опасность усиления группировки Джан за счет улусов калмыцкого духовенства, наместник настаивал на передаче под его юрисдикцию шабинеровских улусов. С соответствующей просьбой относительно «емильжиновых, шакур-ламиных улусов» наместник обращается к правительству в 1741 г. В 1742 г. опасения Дондук-Даши подтвердились: к зайсангам Багацохурова улуса, решившим откочевать в Кабарду, присоединились шабинеры гелюнга Даба-Даржи[xxiii].

В.Н. Татищев пытался использовать буддизм в борьбе со сторонниками Джан. Для дискредитации ханши, бежавшей в Кабарду, губернатор разослал по улусам перечень ее преступлений, в котором среди прочего значилось: «…держала закон магометанский, не верила бурханам калмыцким»[xxiv]. Позднее В.Н. Татищев в целом положительно оценил свою деятельность в 1741-1742 гг. В письме к кабинет-секретарю И.А. Черкасскому он отмечал: «…и благодатию Божию зделал столько, чего господа министры и не чаяли и калмыцких ханов в такое подданство и порядок привести в каком не бывали»[xxv].

Тенденции к формированию политической самостоятельности буддийской общины в правление Дондук-Даши заметно усиливаются. Это обясняется тем, что конструктивные контакты Дондук-Даши с сангхой имели длительную историю. Духовенство представляло интересы Дондук-Даши в переговорах на разных этапах российско-калмыцкого взаимодействия. Еще в 1727 г. послами Дондук-Даши были гелюнг Аму, постоянно живший в Царицыне, и гецуль Лоузанг-табре[xxvi]. Уже в статусе наместника Дондук-Даши отстаивал интересы сангхи. Так, 5 декабря 1742 г. Дондук-Даши отправил в КИД просьбу о строительстве каменного храма в своей зимней ставке. В ответ КИД отправляет инструкцию астраханскому губернатору В.Н. Татищеву: «…такого каменного публичного капища для подношения идолам в державе ЕИВ, тем паче, казенным капиталом, иметь непристойно»[xxvii]. Губернатору предлагалось найти достойный повод для отказа наместнику.

Нейтрализация группировки Джан в июне – июле 1742 г., ее арест, ссылка и крещение, активное взаимодействие российского правительства с наместником Калмыцкого ханства при общей политической тенденции к ограничению власти наместника, приводят к снижению политической активности буддийского духовенства. Сведения о контактах представителей российского правительства с буддийским духовенством в 1742-1744 гг. в официальных документах практически отсутствуют.

Безусловно тема политического взаимодействия с буддийской общиной и научного изучения ее В.Н. Татищевым вызывают серьезный интерес и требуют дальнейшего детального исследования.

Автор А.А. Курапов